Полуостров Палос-Вердес

На его пляжах много гротов и бухт, три из которых доступны всем желающим: бухта Малага, бухта Блафф и бухта Лунада. Это не самые безопасные места для смертных, желающих переночевать в бухте, потому как некоторые Собратья собираются там для ночного сёрфинга.

Начало игры.

5-6 мая, 1:30

Темные облака затянули небо. В облаках ныряет мутный и кривой лунный круг. Ночь странно тиха. Только взволнованный океан недовольно урчит, разбивая свои волны о берег. Даль в панорамной перспективе бухты совершенно темна. Холодная темнота, разбавленная обманчивым теплом фонарей пустынной пристани. Их свет мелко дрожит, становится то тусклее, то снова разгорается. Знак "автобусная остановка" качается на ветру, скрипит. На остановке странная троица, женщина и двое южан, жмутся, морщатся от мелкого дождя, поглядывают в сторону города. Ждут. Автобуса!?
Вдалеке загорелись фары. Шикарный “Buick Roadmaster” 1948 года въехал на пустынную площадь и замер. Вместе с ним кажется, замерло и все вокруг. Время замерло тоже. На заднем сидении автомобиля замер молодой человек. Юноша лет двадцати-двадцати пяти? У человека не было возраста. Какой может быть возраст в отсутствии времени? Он сидел очень прямо и смотрел в темную даль океана. В иллюзию на стыке света и тени... Его лицо, бледное, с точным профилем и темными прищуренными глазами, выражало лишь напряженное ожидание. Он перевел взгляд на нахохлившиеся тени людей, жмущихся на остановке. Женщина пила пиво из бутылки. У нее тоже не было возраста. Когда желтый фонарный свет тускнел, она казалась девушкой, когда вспыхивал - старухой. Капюшон затенял лицо женщины, неуклюжая куртка скрадывала фигуру. Двое южан сгорбились, засунули руки в карманы, свернулись сами в себя. Молчат. Их лица темны и напряжены до ощущения физической боли. На лице человека появилось болезненное отвращение.
“ Какой город - такие и персонажи” - он поморщился и вновь устремил свой взор в темную даль.
Его сердце трепетно заколотилось, а взгляд оживился. На темном горизонте появились огни. В бухту входила роскошная яхта с роскошным названием “Carmen Fontana”.

Она всегда любила этот город, а человек всегда любил ее. Она играла в дурные романы, а человек подыгрывал. У нее всегда были мужчины. Живые, неумершие, они появлялись и исчезали, а человек оставался. Она уезжала и возвращалась, а человек ждал.

Сквозь слегка запотевшее окно автомобиля он наблюдал, как яхта пришвартовалась, и подали трап. По трапу сошел высокий худой мужчина в компании невысокой барышни. Мужчина был одет в синий военный китель, времен англо-французской войны семнадцатого века, белые солдатские штаны с лампасами, и высокие солдатские сапоги. Его длинные черные волосы были собраны черным бантом на затылке. Девушка держала его под руку, в которой был зонт, и томно улыбалась таинственной улыбкой. Они спустились и замерли в объятиях друг-друга, словно не решаясь нарушить покой замершего времени. Площадь пристани внезапно выпала из реальности в какое-то другое пространство.
Молодой человек вышел из машины, раскрыл зонт и, щурясь, толи от дождя толи от ревности, смотрел, как прощаются любовники. Ветер рванул его челку, но не заставил поднять воротник. Тронул волосы мужчины. Коснулся щеки девушки. Несмотря на современные декорации, молодой человек не мог избавиться от ощущения участия в каком-то спектакле, в съемках фильма или чего-то в этом роде. От ощущения...сцены. Эта гулкая полутишина, эти театральные объятия, эти образы. Не-живой и Бессмертная. Нежить и Ночная Богиня. Шепчутся и смеются, строят миражи, заново придумывают любовь… Недожили, недосмеялись, недолюбили, недоболтали…
Жест мужчины вывел молодого человека из оцепенения. Мужчина подал знак, и слуга в одежде лакея, с двумя огромными чемоданами в руках, сошел на берег и направился к машине. Вслед за лакеем на берег спустилась худенькая девочка-подросток. Четырнадцать? Пятнадцать? Не больше. Бледная, изящная, с остреньким лисьим личиком нимфетки, с темно-красными кудряшками вокруг молочно-белого личика, с огромными вишневыми глазищами, с трогательно тоненькими ручками и ножками - такие не должны вызывать ничего, кроме умиления... Очевидно, для усиления трогательности, на ней было надето легкое белое платьице, и она была босая. Девочка передала таинственной барышне резной деревянный чемоданчик и поклонилась. Молодой человек направился к ним.
- Прощайте, Марсель. Надеюсь, наша разлука не будет долгой, и мы вновь скоро увидимся, - прошептала барышня своему кавалеру и протянула руку для поцелуя.
- Каждая ночь, проведенная без Вас, будет для меня сущим адом. - Мужчина едва прикоснулся губами руки своей спутницы, - До свидания, Мэрил.
Мэрил вынырнула из объятий француза, и скользнула под зонт подошедшего молодого человека. Марсель по-солдатски кивнул, щелкнув каблуками сапог, развернулся и направился в сторону своей яхты. Девочка-подросток засеменила за ним.

Молодой человек достал из-под легкого пальто небольшой букетик фиалок и протянул их своей госпоже.
- С возвращением домой, моя Госпожа.
- Спасибо ты очень мил, Дэйл, - как-то трогательно, и в тоже время не особо приветливо, улыбнулась Мэрил, принимая букет.
Проходя мимо урны, она вдохнула напоследок чудесный запах нежных цветов, и небрежно швырнула букет в мусорку. Дейл кинул прощальный взгляд в сторону урны и широко улыбнулся. Подойдя к машине, он отворил заднюю дверь, подождал, пока усядется его госпожа, свернул зонт и уселся сам. Тонированное стекло, отделяющее водителя и пассажиров опустилось.
- Доброй ночи, госпожа фон Вебер, - вежливо поздоровался шофер,- с возвращением.
- Доброй ночи, Рендл. Трогай, милейший. Я очень соскучилась по дому.
Бьюик довольно заурчал двигателем и тронулся с места.

----> Побережье Пасифик-Палисейдс