Основное помещение

Первое сообщение в теме :

Данное место попадает под категорию Элизиума. Никакого оружия, никакого насилия, никаких агрессивных действий вообще. Сам клуб находится в собственности Сальвадора Гарсия из клана Бруджа, а управлением занимаются его гули-менеджеры - Мюррей и Алексис Голдфарб.
Приятное место, здесь собираются Собратья со всего мира. Клуб может служить временным пристанищем для путешествующих Собратьев, имеющих какие-либо трудности с самообустройством (в клубе имеются несколько комнат, защищённые от солнечного света, где могут разместиться от 6 до 12 Собратьев), на две недели или более. Братья Голдфарб всегда радушно встречают новоприбывших вампиров.
В меню присутствуют кровавые куколки на любой вкус и цвет.

Заплатив за напиток, Элеонора решила проверить свою теорию на счет хлебных крошек.
«Ох, для этого придется возвращаться, жаль, но выбора нет».
Перед тем как покинуть заведение Элеонора быстро оглядела посетителей клуба и вышла через главный вход.

у входа клуб A Taste of L.A. ----->

8-9 мая, середина ночи

Хорхе дель Пино: 6-7 мая ----->
Чарльз Мартин: 6-7 мая ----->
Ариэлль: Двухэтажный коттедж у моря ----->

Чарли Мартин сидел за столом и, по традиции, активно жестикулировал. Те, кто видел его хотя бы второй раз, уже могли привыкнуть к тому, что объем занимаемого им атмосферного пространства был куда больше самого Чарли Мартина. По сути - его стоило определять скорее по размаху рук.
- ... и тогда Винни решил уйти из Кровавых Засранцев! - Видимо, история началась даже не 5 и не 10 минут назад. - Ну я ему и говорю..."Винни, ты что сдурел, уходить из Кровавых Засранцев?!", а он такой, будто и не слышал. Вот такой он был, Винни. - Чарли сделал очередной пасс руками, явно рассчитывая продолжить увлекательнейший рассказ.
Хорхе - его собеседник - выглядел, пожалуй, полным антиподом Чарли. Он был сдержанным и неэмоциональным. Наверное, можно было бы сказать, интеллигентным, но последнее - только если вы никогда не видели Хорхе дель Пино прежде.
- Винни... Знавал я одного чудного... Собрата с таким именем. Помнится, он был настолько без... рассудным, что ему нужен был только повод, чтобы кинуться в бой. Война для него была повсюду - она была у него в голове. К несчастью... к его несчастью, он потерял её довольно скоро... Голову, конечно, не войну. В самом, что есть, прямом смысле. И, как ни странно, причиной этой трагической потери явилась какая-то девка, которая ему её и оттяпала саблей. Его товарищи нашли прах на подземной стоянке какого-то отеля в Глендейле, что в Аризоне. Девку потом, конечно, выследили - камарильская сучка охмурила Винни как подростка, что тот забыл обо всём на свете и поехал с ней. Так-то. Может быть, это характерная особенность имени Винсент?

Ариэлль задумчиво крутанула стакан с виски в руках. Темный угол и двух "гостей", о которых ей сообщили, она заметила довольно быстро и устроилась метрах в 10 от них у стойки. Пожалуй, оставлять дома сигнальный пистолет и лак для волос с зажигалкой было опрометчиво. Чем дольше она косила глазами на этих двух типов, тем больше это понимала. Самым разумным было встать и уйти. До дома быстрой езды на мотоцикле минут 20 туда и обратно. Или хотя бы до ближайшего магазина. Так хотело то чувство, которое прочно поселилось вместе со Зверем. Оно скреблось и вопило о том, что "Мертвого Счастья" в случае чего будет недостаточно. Но... Шериф не двинулась с места. Было бы неплохо послушать, о чем болтали эти двое посетителей Гарсии, но использовать прорицание в клубе - не самый здравый ход.

- Может и так! Это была бы отличная шутка, я думаю, - захохотал Чарли. - Это как... как имя Боб. - Мартин помолчал. - Ну... смешное имя, в смысле. Я так думаю.


- Боб... - повторил Хорхе, словно пробуя имя на вкус. Имя оказалось несколько пересоленным с привкусом скошенной травы и запахом коровьего дерьма. Дель Пино едва заметно поморщился. - Мне представляется эдакий реднек в клетчатой рубашке, камбинезоне и красной - обязательно красной - кепке, видимо, по цвету шеи. - И в этот момент Хорхе замолчал. По его лицу скользнула тень, обнажив его злобную клыкастую улыбку. Старая знакомая. Вот уж кого он меньше всего ожидал здесь увидеть. В его памяти вспыхнули картины из прошлого, одна за другой: горящий особняк, полыхающие словно факела вампиры, выбрасывающиеся из окон верхних этажей вниз головой, и она, Ариэлль Руше, кинематографично вылетающая вместе с кусками рамы и осколками разбитого стекла из круглого окна на чердаке, словно в замедленной съёмке. Он хорошо помнил, почему не стал её добивать тогда. И нисколько не жалел об этом. Но теперь мадемуазель Руше могла стать серьёзной помехой. А этого "Хорхе дель Пино" допустить не мог.
"Узнаёшь меня, Ариэлль Руше?" - он внимательно смотрел на неё. - "Я немного изменился на лицо, но ты не можешь не узнать..."
- Точно! А еще с двустволкой. И бутылкой какой-нибудь фермерской сивухи! И чтобы коровы и быки там... - Чарли заметил, что Хорхе явно заинтересовался чем-то совершенно иным. Мартин не стал оборачиваться. Просто вопросительно поглядел на компаньона.

"Хреновый вышел из меня Джеймс Бонд", - подумала Ари, когда осознала, что один из странных ананрхов смотрит на нее в упор. Она поднесла стакан к губам, но глотка так и не сделала, просто опустила его на стол и развернулась к анарху чуть сильнее. Со стороны обывателя это выглядело так, как будто она строит глазки. У него была знакомая улыбка. Такая улыбка не имеет ничего общего с человеческой, так скалятся только довольно старые Сородичи. А их не так много.
"Я где-то его видела. Его поза. Манера держаться... Смутно знакомое". - Руше постучала пальцами по столу. - "Тени. Они лежат не так, как должны лежать при таком освещении. Совсем не так. Значит... Нет-нет-нет. Это не может быть правдой. С каких пор я стала наглядным примером действия 'Законов Мерфи'?!" - Но слова Ниддл свидетельствовали о том, что вариант того, что это Эмброуз собственной персоной, вовсе нельзя исключать. Шериф, глядя в глаза незнакомцу (она пока предпочитала считать его таковым), вопросительно вскинула бровь и улыбнулась.

Улыбка Хорхе... впрочем, теперь уже к чёрту маски! Улыбка Бенедикта теперь превратилась в ту самую - надменную ухмылку, с которой Эмброуз взирал на Шерифа Парижа сверху вниз - являя собой некое подобие Тёмного Лорда, решающего судьбу глупой мелкой девчонки из разорённой им деревни. Однако может ли Тёмный Лорд пощадить во второй раз?
"И что же ты будешь делать теперь?"

Ариэлль отвела взгляд.
"Да, это он. И что теперь? Бежать глупо. Глупо? - мысли запрыгали в голове стадом испуганных кроликов. - А второй кто, интересно? Давай, ты же так хотела с ним встретиться и навалять. Да соберись уже и включи голову. Значит так..." - До конца собраться так и не удалось, но она вернула взгляд Эмброузу, стараясь, по крайней мере, не подавать виду. - "Не прикончит же он меня в клубе? Или на пороге клуба. Нет? Ну конечно нет. А кто ему помешает? Ему ещё и помогут. И ведь он наверняка со свитой! Наверняка та парочка белых типов поджидает где-нибудь у главного входа". - Руше, чувствуя себя, как загнанная стаей собак в тупик кошка, потянулась к пачке сигарет. Потом, решив, что руки наверняка будут дрожать, просто встала и бросилась прочь. Она хотела оказаться как можно дальше от этого места, которое снова превратится в полыхающий ад. Наверняка. Она быстрым шагом направилась к запасному выходу.
Противное, липкое ощущение внутри - словно Зверь сморщился от страха и скребся сейчас в стенки своей клетки лапками, прося выпустить его и дать ему сбежать.
Ей было страшно, что он может сбежать в ее отсутствие. И еще страшнее было, что она не успеет благополучно свалить.
"Главное – не оборачиваться". - Шериф распахнула дверь и вывалилась из прокуренного душного помещения на свежий воздух. - "Я хочу жить", - жалобно скулил Внутренний Зверь. И человеческое «Я» на сей раз было с ним полностью солидарно.

Эмброуз взглядом проследил за Ари, всё также ухмыляясь. Судя по всему, она не знала, что находится за дверью чёрного выхода. А он знал. Тупик. За время своего пребывания в обществе Анархов Эмброуз и Гарри успели достаточно хорошо разведать обстановку, не говоря уже о том, что каждого из анархистов, вплоть до гулей, знали по именам.
- Та леди, что стремительно кинулась в тупичок... - тихо шепнул Эмброуз своему Тамплиеру, - местный Шериф и моя давняя знакомая. Подозреваю, что для тебя она будет серьёзной пробой сил. Сможешь её... остановить? Не окончательно, разумеется, я ещё хочу её кое о чём спросить...
Мартин кивнул.
- Окей, Хорхе. Никаких проблем. - Он говорил весело и жизнерадостно. Только глаза - как у бешеной собаки. Чарли поднялся. И неторопливо направился вслед за Руше.

Ариэлль--------->У входа в клуб
Гарри------------>У входа в клуб

Отыграно с Ари, Гарри и Рассказчиком

Почти сразу же после отхода Гарри, зал "Вкуса Лос-Анджелеса" осветила белозубая улыбка Хесуса Рамиреса. Он задержался на породе главного входа в зал, его руки, похожие на ощипанные цыплячьи крылышки, были сложены на выступающем из-под несомненно дорогого костюма животе. На его левом запястье отливали золотом дорогие часы, а на среднем пальце правой - не менее дорогой перстень с головой льва, зажавшей в пасти маленький бриллиант. Он внимательно осмотрел присутствующих, приветственно кивнув нескольким завсегдатаям тусовки Анархов, и, сменив жизнерадостную улыбку своей более стандартной, самодовольной, направился прямиком к столику Хорхе.
- Мой дорогой друг! Что за чудесная ночь!
Помимо холодного презрения, которое Архиепископ нежно лелеял ко всем Вентру без исключения, сейчас Эмброуз испытывал непреодолимое желание вспороть Хесуса от паха до подбородка, чтобы затем вытрясти из него всё то дерьмо, что скрывалось за его слащавым притворством.
- Сеньор Рамирес! - "Хорхе" поднялся из-за стола и крепко пожал протянутую Хесусом руку, с трудом подавив мучительное желание вывернуть и выдернуть её из сустава. - Рад вас видеть, - Эмброуз проклинал себя за это лицемерие, но другого выхода у него не было. Ещё не настало время.
- Взаимно, взаимно, хе-хех. Надеюсь, не будете возражать против моей компании? - Рамирес кивнул на скамью напротив Хорхе. - Я ненадолго, - он посмотрел на часы, - скорее всего.
- Прошу. - Они оба присели - друг напротив друга.
Хесус редко появлялся в основном помещении клуба, поскольку ему чужды были подобные развлечения. Лишь иногда он являлся сюда, чтобы посмотреть на публику, когда Сальвадор опаздывал. Очевидно, Сальвадор опаздывал и сейчас. Рамирес посмотрел на часы и вздохнул.
- Быть пунктуальным иногда так неудобно, знаете ли... - пожаловался Вентру.
- Ну... ведь вы не первый год с ним знакомы.
- Да... Всё так... - с каким-то сожалением вздохнул Рамирес. - Но что поделаешь - привычки. Да и потом, какой смысл их менять, если в большинстве случаев они помогают?
- Это тоже верно, - согласился Хорхе, которому, в общем-то, было плевать на жалобы ублюдка.
- О, а вы слышали недавнюю новость про стычку в Лонг-Бич?
"Что? Лонг-Бич? Неужели... ...?" - Эмброуз отрицательно покачал головой.
- "Шабаш". Представляете?
- Нет, не представляю, - задумчиво проговорил Архиепископ, глядя куда-то в пустоту. - Что там произошло?
- Да местная мадам Шериф разбила там какую-то небольшую стайку. Говорят, среди жертв с той стороны есть тот негр, устроивший Камарилье несколько проблем с угощением для бала.
- И как? Много жертв с той и с другой стороны?
- Нет, судя по тому, что было обнаружено на стоянке. Кажется, убиты только тот негр и вожак стаи - девчонка какая-то. А, ещё какого-то фашиста поймали из аутарков. Глупая история, знаете ли. По крайней мере, глупо звучит. А закончилось всё взрывом автомобиля - я слышал, от него пострадали Гончая-Носферату, что приходил к Сальвадору просить угощения для бала, и какой-то неонат - Торри, судя по всему.
- Звучит и правда глупо. И что, никого из этих... "шабашитов" даже не схватили? - недоверчиво уточнил Эмброуз.
- Не-е-т, - Рамирес отмахнулся, - вы же слышали, кого назначили новым Шерифом? Ариэлль Руше, жу-у-у-тко страшный и могущественный Тореадор. Для местных неонатов.
"Никогда не смей недооценивать своих врагов. Живёшь давно, должен это знать", - подумал Архиепископ.
- И среди Тореадор встречаются опасные... Сородичи, - "Хорхе" с трудом выговорил последнее слово, ему оно не нравилось. У Эмброуза оно ассоциировалось с какими-то безмозглыми стадными животными. Что же касается Ариэлль Руше - Архиепископ не считал её особо опасной, но списывать её со счетов он бы ни в коем случае не стал, даже при том, что сам часто недооценивал своих врагов. - Я бы не стал судить о вампире по его клановой принадлежности.
- Верно, но боюсь, по результатам этого столкновения вы и сами можете посудить, насколько недальновидна мадам Шериф.
- Верно, - согласился Бенедикт. - "Также верно, как и то, что ошибки не всегда означают дурость. И не всегда то, что выглядит как ошибка, ей на самом деле является..."
Оставшиеся несколько минут до появления гуля, сообщившего Хесусу о том, что Сальвадор уже прибыл и ждёт его у себя, Бенедикт и Рамирес говорили о всякой ничего не значащей ерунде.
- Друг мой, сообщите сеньору Гарсия, что я подойду через несколько минут. - Гуль кивнул и удалился. В этот момент у Эмброуза зазвонил телефон. Он несколько секунд поколебался, прежде чем ответить на вызов.
- Слушаю... ... Среди нас двоих - точно нет. Поэтому - плевать. Потом разберёмся. Возвращайся сюда. По возможности - целым и сытым, есть одно интересное дело... ... Пусть подождёт нас на заднем дворе.
Рамирес недоверчиво посмотрел на своего собеседника.
- Всё в порядке? - на лице Вентру отразилась какая-то тревога.
- Не совсем. Пожалуй, это дело касается и вас, и даже Сальвадора. Я всё объясню, но давайте дождёмся моего коллегу, он будет с минуты на минуту.
- Ну что ж, я не против, если это не займёт много времени.
- Не волнуйтесь, не займёт.

Гарри Брегман: За клубом-------->

Его глаза окинули зал. Бармен, с независимо-скучающим видом протиравший высокие бокалы за стойкой вдоль стены зала. Трое Анархов с веерами игральных карт в руках. Вот один с хохотом бросает на стул двух чёрных тузов и две восьмёрки. Тоже чёрные. Знак?
- Не волнуйтесь, не займёт, - помедлив какое-то время, повторил Архиепископ.
Иррациональное чувство вынуждало его тянуть, откладывать этот момент. Как будто... как будто в такие моменты старое сердце дона Диего Антонио из Сарагосы вновь начинало биться. Как будто оно вновь готовилось умереть.
Сколько бы сражений ты не прошёл, сколько бы битв ты не видел - ты всё равно боишься умереть. Особенно тогда, когда ты бессмертен.
...
- Да, я понял, - губы Вентру покривились в улыбке.
Бенедикт прожил не один век, и не для того он оставил позади все эти годы, чтобы умереть здесь и сейчас. Но Ласомбра как никто знал, как жестока бывает судьба. Подобно дрожащему аколиту, в неверном зареве свечей вчитывающемуся в строки катренов Нострадамуса, Бенедикт пытался углядеть среди нитей судьбы то, что уготовила ему Атропос.
Двое людей в тёмном, о чём-то беседующих возле входа. Мужчина за столиком в углу, смакующий напиток в высоком бокале. Женщина, неспешно идущая через зал, чей взгляд наполнен презрением и жаждой побеждать.
...
- Не волнуйся...
Может быть, не каждому суждено побеждать, и не каждое положение обязывает. Но сейчас ты - Архиепископ Шабаша. Ты знаешь, что кто-то называет тебя зверем севера. И сейчас ты обязан победить.
- ... не займёт, - в третий раз повторил Диего из Сарагосы и глубоко, по самую рукоять, всадил дагу в грудь Рамиреса.
На один невыразимо долгий миг время в зале замерло, навечно унося в бездну Прошлого тот покой, что царил здесь ровно одно мгновение назад.
- Morituru Te Salutant, - отчётливо произнёс Ласомбра, глядя в расширяющиеся от боли, удивления и ужаса глаза Рамиреса. И провернул дагу в ране, выдёргивая её на себя и полосуя Вентру по горлу, от уха до уха, как делал сто лет назад. Двести. Триста.
На портовых улицах Лиссабона.
...
В дверях, ведущих на внутренний двор, возникла мощная фигура Тамплиера. В руках он держал автомат - по-видимому, никто больше уже не охранял чёрный ход в клуб, потому что до этого автомата у Гарри не было.
...
Stood my ground 'till the end
Engaged the enemy protect my friends...
...
Он не помнил, где и когда слышал эту песню. Он не знал, почему сейчас, когда он вставал из-за стола подобно страшной тени давно ушедших веков, её слова возникали в голове. Он не знал.
Эмброуз раскинул руки в стороны, подобно Христу на Голгофе, что желает обнять землю в свой смертный час. И, как в бессмертной симфонии Фридриха Мурнау, как в трясине ночных кошмаров, зал начал погружаться во тьму. Замигали лампы над барной стойкой. Мигнули, угасая до едва теплящихся свечей, люстры под потолком и прожектора над авансценой.
- Приказом Шерифа Лос-Анджелеса... я приговариваю вас к смерти. И да свершится правосудие Бессмертных.
...
Tamed the beast they sent to kill
The congregation never broke my will
...
Гарри Брегман шагнул в зал, без всяких слов зная, что ему нужно сделать, как ему нужно сделать. Не зная, быть может, зачем - но было ли это важно ему, охотнику без стаи? Псу, что никогда не будет один. Его глаза сияли ровным оранжево-красным огнём, когда он вскинул автомат. Когда свинцовая плеть хлестнула по кожаным курткам, по чёрным тузам и мёртвым сердцам. Когда с хрустальным звоном разлетелся тысячей осколков игральный стол.
...
They never broke my will
Cause my heart was strong
...
- КАМАРИЛЬЯ! КАМАРИЛЬЯ!
Женщина с глазами победителя резко крутанулась на каблуках - лишь для того, чтобы жадные чёрные руки, протянувшиеся к ней со страниц "Ада" Данте, вцепились в горло, утаскивая её в сгущающийся под потолком мрак.
Двое у дверей почти синхронно рванули из-под курток револьверы, и зал огласился грохотом ответных выстрелов.
Откуда-то из кухонных дверей стремительным силуэтом вывернулся человек в клетчатой рубашке. Он сжимал в руках дробовик.
...
They won't justify
Condemnation, my vindication
...
Гарри продолжал стрелять, и гильзы звенели похоронным колоколом, раскатываясь по полу, оставляя дымные дорожки разрушенных судеб. Уничтоженных жизней. Разбитых надежд. Пули - лишь инструмент, это рука Тамплиера несёт смерть врагу.
Тени плясали по стенам, сплетаясь в смертоносный хоровод. Вот пошатнулся Брегман, когда пятидесятый калибр страстно поцеловал его в закрытую экзоскелетом грудь. Вот бессильно щёлкнул курком "Ругер Редхок" в руках Анарха - и из стены за его спиной протянулись к нему вечно жадные, вечно голодные руки, сотканные из клубящегося дыма овеществлённого Ничто.
...
But i will survive!
...
Бенедикт стоял, раскинув руки, подобно оку бури среди круговорота хаоса и отчаяния. Он закрыл глаза, но он видел всё. Видел, будто со стороны, как в бессильном отчаянии Анарх разряжает ему в грудь оба ствола дробовика. Как футболка на его груди рвётся в клочья, открывая лишь мрак. Видел, как Брегман, отшвырнув ненужный больше автомат, шагает через зал, переступая через обугливающиеся и плавящиеся тела, хрустя осколками стекла. Как его когти вспарывают живот Анарху, как тот, в неумелой попытке защититься, открывает горло - и пять острых лезвий отсекают голову от плеч.
...
Nostradamus; vindication
Nostradamus; is avenged
...
Будто дирижёр, маэстро на пике своей славы, Эмброуз взмахнул кистями, заставляя пол вздыбиться десятками жадных рук. Они хватали несчастного стрелка за рукава, ноги, тянулись к паху и горлу...
Выстрел! Другой! - и одна из рук разлетается чёрными клочьями, но другая уже смыкается на горле Анарха. Сопротивление бессмысленно. Сопротивление бесполезно.
Шабаш, идея, которой был так предан Брегман, трактуется десятками разных способов, но в её основе лежит один единственный тезис. Один единственный постулат, истина сама в себе, становящаяся оттого Абсолютом этой бесчеловечной космогонии.
...
Nostradamus; our salvation
Nostradamus; he's avenged
...
В основе учения Шабаша лежит постулат о разрушительной природе Бессмертных. И дон Диего из Сарагосы готов был воплотить его сполна этой ночью. Ведь когда-то он был создан лишь с одной целью; целью, которую ретушировал внешний лоск, которую притупляли воспитание и самосознание, которая была неприятна его человеческому началу. Но цель не менялась никогда.
Бенедикт Эмброуз был рождён убивать.
...
I walked through fire to justify
Their inquisitions all condemned to die
...
Короткие одиночные выстрелы ещё звучали в клубе, но битва закончилась, не успев начаться, захлебнувшись в призванной из других миров тени. И, казалось, оставалось совсем немногое. Оставалось нанести завершающий тонкий штрих на это полотно.
...
...
...
- Идеям прошлого - место в прошлом, Ласомбра.
И песня в голове Бенедикта Эмброуза оборвалась. Он медленно открыл глаза, и его тело медленно собралось воедино из нечётких линий, полутеней и силуэтов, принимая естественную форму. По лестнице, ведущей на второй этаж, кто-то медленно спускался.
- Лишь идеолог настоящего способен инспирировать будущее.
Говоривший избрал испанский язык. Может быть, из уважения к Эмброузу, но скорее - оттого, что этот язык был ему родным.
Сальвадор Гарсия никуда не спешил - ему уже не нужно было спешить. Бегут те, кто пытается спасти свою жизнь. Бегут те, кто поглощён бездной сиюминутных дел, торопливых помыслов и однодневных сенсаций.
Сальвадор Гарсия ничего не пытался спасти. Он уже и не был Каинитом в полном смысле этого слова - он был Идеей. Факелом Свободы во тьме феодальной пирамиды Сект. Одним из тех немногих, в ком до сих пор жил дух Старого Мятежа.
Одним из тех немногих, кто не знал, что такое страх.
- И в этом будущем нет тебя, Ласомбра.
Руки-тени не в силах были остановить его. Ночь словно бы шарахалась прочь от стоптанных мокасин смешного желтоватого оттенка. Бенедикт медленно опустил руки, чувствуя дрожь в ладонях. Он осмелился бросить вызов. И тот единственный, кто мог принять его, предпочёл сделать это.
Как делали отцы его и деды.
Сальвадор Гарсия вышёл на бой.
- Отправляйся же в прошлое, что породило тебя.

Дисциплина Сальвадора:

До хруста, до боли в пальцах Эмброуз сжал кулаки, пытаясь воззвать к теням.
"Вот они! Они здесь, они никуда не делись, они ждут лишь одного его слова! Так атакуйте же! Вперёд! Так почему не нападаете?! Почему..."
- Почему... - он сказал это вслух. Впервые за много-много ночей Эмброуз проявил слабость. Впервые, наверное, с той страшной ночи, когда он плакал, глядя на залитые кровью руки, а через узкое, забранное решёткой окно светила яркая луна над Сарагосой. Та ночь была почти триста один год назад.
Сальвадор улыбнулся - мягко, ободряюще. Его присутствие почти физически давило на Бенедикта, заставляя шаг за шагом пятиться к столу, где улыбался распоротым горлом уже чернеющий труп Рамиреса. Он не укорял Епископа. Он не огорчался. Сальвадору Гарсии как никому хорошо было известно, как яростно прошлое бьётся за место под луной.
...
- Как в войнах старых лет, Ласомбра. Кулак против кулака. Солдат против солдата.
Размытой тенью он рванулся вперёд, навстречу неумелому выпаду Эмброуза. Он зажал руку Ласомбра над плечом, со всей силы ударив кулаком ему в печень. И ещё раз. И ещё.
Бенедикт не проронил ни звука. Лишь яростно зашипел от боли, когда Анарх одним движением оттолкнул его от себя, полоснув когтями по ноге.
Откуда-то из глубины здания продолжали стучать короткие очереди.
"Гарр... нет. Я сам".

- Мужчина против мужчины, Ласомбра. Забыл, каково это?
И снова Гарсия оказался быстрее, в очередной раз перехватив удар Архиепископа. Впечатав лоб ему в переносицу. Ударив когтями ему в живот. Ненавистное лицо Анарха с опухолью на щеке оказалось совсем близко перед Эмброузом.
Выстрел.
- Никогда.
Выстрел.
- Не.
Выстрел. И запах гари.
- Забыть.
...
В свободной руке Ласомбра дымилась "Беретта". Войну выигрывает великодушный? Быть может.
Пошатываясь, Сальвадор Гарсия отступил на пару шагов назад. В его животе и груди краснели дыры от пуль.
Но битву... но битву выигрывает талантливый.
И чёрные тени рванулись со всех сторон, навсегда гася Факел Анархии.
- Гарри... - прохрипел-просипел Диего и рухнул на ближайший стул, с гримасой зажимая рваную рану на бедре. Он был бледен и едва дышал - сила ударов Анарха была поистине невероятна. - Гарри... пусть... "Тейст"... горит...
...
Далеко не сразу и далеко не скоро бармен понял, что может прекратить вытирать стакан. И со всех ног бросился наутёк из пылающего и трещащего ломающимися балками зала бывшего сердца Анархии в Лос-Анджелесе.
И как завещал император Нерон...
Гори.
Гори ярко, вечный город.

Гарри, Эмброуз---------->Дом Сальвадора Гарсия

Отыграно с Окружением и одобрением Гарри, при поддержке Рассказчика.