"Бункер"

Убежище Винсента Вальери располагалось в цокольном этаже одного из десятков однотипных домов этого района. Сам Винсент предпочитал называть его "Бункер", из-за того, что попать в это врытое в землю помещение без дозволения хозяина было крайне сложно.
Подвал, выкупленный за небольшие деньги, был переоборудован Винсентом - теперь, за исключением котельной, в которой располагалось управление отоплением дома, подвал был закрыт для любопытствующих толстой бронированной дверью, замаскированной под обычную стену. Рядом находится кодовый замок и скважина для ключа, спрятанные за ложным электрическим щитом. Есть и третий, секретный, замок.
Само убежище представляет из себя 3 помещения: спальню-кабинет, обставленный в стиле ретро, и украшенный тяжелой резной мебелью из дерева, коврами, а так же литографиями 1930-х годов; сверхсовременную ванную; "предбанник" - помещение-лабиринт из нескольких отсеков, оборудованных видеокамерами, которое заканчивается еще одной толстой дверью в сами покои.
В кабинете есть две лампы, закрытые шторами, имитирующие дневной свет - на самом деле никаких окон в Убежище нет.
Запасной выход спрятан в одном из помещений, и ведет довольно далеко.

Сухо щелкнул будильник, стоявший на прикроватной тумбочке - ровеснице Черчилля. Тумбочка неплохо вписывалась в обстановку кабинета, словно пришедшего в 21 век из старых добрых тридцатых годов, чей хозяин явно или страдал ностальгией по тем временам, либо так и не смог притерпеться к атмосфере новых времен, желая сохранить прошлое хотя бы в своем доме...
Еще минут через пять владелец кабинета открыл глаза. Мертвое тело не нуждалось в разогреве мышц, однако по старой привычке Винсент все-таки потянулся и зевнул. Рука автоматически нашарила в темноте приготовленную с прошлого утра фляжку, наполненную сладковатой тягучей жидкостью - утренняя порция благословенного витэ, призванная восстановить потраченные на пробуждение силы.
Тяжело вздохнув, Винсент сделал глоток, а саму фляжку убрал в ящик тумбочки - это был его запас, всегда находившийся в его убежище. Рядом мягко поблескивали серебряной насечкой еще две фляги, приготовленные для той ночи, о которой Вальери мечтал больше четверти века.
Еще не время, подумал Винсент, с сожалением задвигая тяжелый ящик, еще не время...
Вампир включил свет сразу во всем убежище, окинул взглядом уютную комнату с белыми стенами, кованой чугунной люстрой, старинным ковром, потом перевел взгляд на окна-лампы. С задернутыми шторами они почти ничем не отличались от обычных окон, кроме одного: они не являлись тем, чем казались.
Совсем как мы... - с утра он был настроен на философский лад.
Сегодня предстояла долгая ночь. Еще не ТА, разумеется, но где-то близко, Вентру ощущал это.
Легкий утренний душ - еще одна привычка из прошлого, серый полувоенный френч, начищенные черные полуботинки, тонкооправленные очки - зрение, в противовес выкладкам шарлатанов разных мастей, так и не вернулось к нему после смерти...
Потом Вальери распахнул один из ящиков письменного стола - скорее маленький шкаф, чем секция офисной мебели: там находился целый иконостас небольших экранов - камеры работали на любое движение. Те 4, что находились в "предбаннике" так и не активировались - иной вариант означал бы немедленное бегство; та, что контролировала вход в подвал, зафиксировала вход и выход парочки бомжей. Ничего больше. Чисто.
Перед выходом Вальери привычно закатал рукава, пристегнул к рукам пару ножен из тончайшего волокна, похожего на нейлон - два вороненых метательных ножа, оба - с серебряной амальгамой и вырезанными на них крестами - мало ли, что может помочь... Словно сомневаясь, вампир кинул взгляд на продолговатый тубус, стоявший в углу, потом шагнул мимо - сегодня ему вряд ли понадобится то, что там лежит.
Тяжелый броневой щит, закрывавший двери в убежище, со скрежетом поехал в сторону, из черного проема пахнуло сыростью и канализацией - опять протекали трубы. По мере того, как дверь в Бункер поехала обратно, полоса света, упавшая на грязный бетонный пол, стремительно истончалась, пока совсем не исчезла.
Исчез (Затемнение) и вампир, столь чужеродно выглядевший в грязной котельной - изящный господин в отглаженном костюме и круглых очках, шагавший через лужи прокипяченной воды на полу...

Перешел на: Улицы и переулки Уэст Ковины

Перешел из Улицы и переулки Сенчури Сити
30 апреля. 02.50

- Спасибо что подвез. У вас всегда тут такой дождь? - хмыкнул Вальери, внимательно оглядывая темную улицу, с которой дождь согнал даже всегдашних побирушек и бездомных. Дождь представлялся ему чем-то вроде универсального очистителя, который рекламировал улыбающийся бородатый дядя трехметровой величины на съезде с кольцевой. Только "чистил" он не микробов в масках - персонажей с той же рекламы, а вполне реальных людей. С вполне реальных улиц. Так было даже удобнее. И еще было интересно, в каком медицинском училище микроскоп смог дать изображение микроба в виде здоровенного огра в лыжной маске и со странной пилодрелью в руках.
Фред уже собирался ответить очередной колкостью, но внезапно ожило полицейское радио:
- Стрельба в Эль-Германдад. Свободным экипажам немедленно принять меры, квадрат 11. Возможен теракт.
- Небось очередная разборка... Как им не надоест! Да пусть эти латиносы перестреляют друг друга, или кто там у них стреляет! Вечно они везде террористов видят! - Вейлер раздраженно стукнул по рулю. - Уверен, там вообще ничего нет!
- Ты поедешь? - спросил Винсент, открывая дверь фредовского "Форда".
- Ну а что делать... Покручусь рядом, обозначусь, и поеду в управление. У меня три дела висят, одно об изнасиловании, и два убийства. Делать мне нечего на бандитских разборках... Если теракт, пусть вызывают спецназ, а не меня!
- Ладно, не кипятись, - рассмеялся Вальери, выходя, - давай, удачи тебе! Завтра в одиннадцать, так?
- Ага, - буркнул детектив и рванул с места, разбрызгав подвернувшуюся лужу, будто та была террористом из 11 квадрата.
А Вальери скрылся в темноте подвала. Пора было обдумать дальнейшие шаги...

21.00. 1 мая
Будильник.
Снова звон, возвещающий о начале еще одной ночи. Еще одного шага навстречу судьбе. Винсент Вальери мягко и легко поднялся, привычным движением надев круглые очки. Бал… Да, сегодня будет Бал, на котором соберутся все более-менее значимые собратья этого города. Сегодня он сможет взглянуть в лицо тому, кого последний раз видел тысячи ночей назад.
При этой мысли Винсент вздрогнул, и поспешил в ванную – выглядеть сегодня стоило подобающе дворянину, поддержать статус истинного Вентру. После утреннего душа и дани старой привычки – чашки молотого кофе – Вальери проверил камеры наблюдения, убедившись, что его Убежище по-прежнему остается безопасным. Закрыв шкаф с экранами, Винсент сделал еще один глоток из фляжки, чуть поморщился, и сделал еще один - видимо, сегодня жажда была особенно сильна.
Потом Вальери-Фортштау неторопливо прошел в угол комнаты, вернулся с темным тубусом. Там, укрытое шелковой тканью, перехваченной лентами, лежало древнее оружие – подарок его Сира, забытого многими, но, как и раньше великого в памяти Винсента.
Шпага из Толедо сверкнула вороненой сталью под лампами дневного света.
Вальери обмахнул ее щеточкой, хотя девственно чистое лезвие в этом не нуждалось.
Потом, вздохнув, он убрал шпагу обратно.
И не сегодня. Но скоро… Уже скоро, в сравнении с десятками прошедших лет.
Пора было начинать собираться, Фред должен был заехать за ним в одиннадцать. Оставалось еще около часа, чтобы окончательно приготовиться к балу.

Через полтора часа Винсент был готов. Темное пальто с воротником из меха спускалось до высоких сапог, в которые были заправлены офицерские брюки. На плечах – черный мундир с погонами, на которых навек застыли серебряные дубовые листья. «С нами Бог» на пряжке ремня. Подходящий наряд, который вполне сочтут за маскарадный костюм. Хотя на самом деле это являлось маскарадным костюмом в той же степени, в какой зеленщик является командиром полярной экспедиции.
Два ножа Винсент просто бросил в карман: насколько он помнил Камарилльские обычаи, вход в их места для сборищ с оружием был запрещен. Идеальное место для атаки, по мнению самого Вальери. Ничего, он оставит ножи в машине Фреда.
В последний раз проверив все системы безопасности, Винсент вышел в «предбанник» и с трудом открыл тяжеленную внешнюю дверь. В подвале, как обычно, было пусто: сочились водой трубы, трещали под ногой бетонные крошки… никаких следов человека.
Вальери вышел на улицу, поморщившись от капель дождя. Интересно, тут всегда такая прекрасная погода? Или это мне так сумасшедше везет?..
“Форд» Вейлера, стоявший неподалеку, мигнул фарами, когда детектив заметил фигуру графа. Винсент быстро подбежал к машине, и нырнул внутрь, прячась от дождя. Фред только хмыкнул, оглядев его наряд:
- У нас что, война началась?
- Она уже давно идет, - отмахнулся Вальери. – Поехали!
- Куда? В Ирак? – не унимался полицейский. Сегодня он явно был в хорошем настроении.
- Театр «Кодак», надеюсь, ты имеешь представление, где это. Подвези меня туда, но не прямо к театру, а куда-нибудь поблизости, хорошо?
- Ага. Не забудь привезти мне трофейный автомат, - хихикнул Фред.
- Постараюсь, - Винсент улыбнулся. – А ты подожди меня там, этот вечер не затянется надолго. Сделаешь?
- Да, - кивнул детектив. – Поехали?
- Постой…
Вальери широко распахнул дверь… и громко-громко мяукнул (Анимализм. Манок).
Детектив вздрогнул и уставился на графа:
- Ты с ума сошел?!
- Тихо…
Вскоре из подворотни появились два кота. Они настороженно приблизились к машине, сверкая изумрудными глазами. Зверь пришел к зверю…
Вейлер уже видел подобные фокусы, но привыкал с трудом.
Фортштау уставился, почти не мигая, в глаза того кота, что выглядел поприличней. (Анимализм. Шепоты Зверя)
Трата Пункта Силы Воли для полностью успешного применения.
Через пару минут тот запрыгнул в машину, и по-хозяйски устроился на заднем сиденье.
- Вот теперь поехали, - кивнул вампир, захлопывая дверь. – Кстати, дай ему что-нибудь поесть…

Перешел в окрестности театра "Кодак"

Перешел из: Улица перед подвалом.
05.10. 1 мая.

Вальери проверил многочисленные запоры, камеры слежения, все комнаты – пусто, после чего сделал себе кофе и уселся за столом. Лампы, скрытые за шторами, источали дневной свет – и настроение графа постепенно улучшалось.
Итак, сегодняшняя ночь принесла одни неудачи – кроме разве что того, что Вальери знал, где искать Джона Андерсона. И, как он надеялся, кот принесет ему адрес и Бэйзила Миллинера. Или хотя бы номер его машины, с помощью Фреда он легко установит, на кого она зарегистрирована. Хотя граф всерьёз сомневался в способности кота прочитать и запомнить номер автомобиля.
Впрочем, граф не унывал – что ни случается, всё к лучшему. Может, Услуга Князу позволит ему как-нибудь проникнуть во внутреннюю структуру Камариллы, или ещё что.
И ещё один червячок вился в сознании Винсента. Рик Лешан, непонятный гость с непонятным выражением в глазах. То ли провокатор, то ли просто любопытствующий… Но холодные глаза под стальным забралом не шли из головы Винсента. Хотя его собеседник и хромал, Вальери смог заметить гибкость профессионального бойца. И потом, Лешан не донёс на него – значит, он не враг.
Такой союзник, пожалуй, смог бы помочь… Но скорее всего, он не будет. И потом, мне не нужен союзник, о котором я ничего не знаю.
Устав от событий ночи, Вальери посидел ещё немного, потом пошёл спать: кофе не возымело никакого эффекта на уже мёртвое тело.

21.00. Ночь с 1 на 2 мая.

Будильник. Кофе. Душ.
Процедура, уже ставшая традицией. Граф совершил все те действия, что совершал каждый день, с того самого момента, как обосновался в подвале: проверил записи камер, аккуратно оделся: в кремовый костюм и шляпу с чуть загнутыми полями и лентой вокруг тульи. На ногах – легкие мокасины, два ножа заняли обычное место в рукавах. Шпага так и осталась на своём месте: ещё не время…
Итак, в отличие от предыдущей ночи, план был ясен. Сначала встретиться с Вейлером, чтобы поподробнее разузнать про Бэйзила. После этого нужно будет позвонить самому Бэйзилу… Хм…
Причины для звонка Винсент пока не придумал. Но впереди ещё была целая ночь.
Закончив свои дела в убежище, Вальери прошёл сквозь «предбанник» и, повоевав с запорами на двери, выскользнул в подвал. Как обычно, мелькнула полоска света, высветив протекающие трубы, потом дверь со скрипом вернулась на место.
Винсент, убедившись, что поблизости никого нет, покинул подвал, двинувшись к уже облюбованной им телефонной будке в пяти кварталах от Бункера. Разумеется, если бы он звонил не Вейлеру, он бы никогда не воспользовался тем же телефоном.

Перешёл на: Улицы Уэст Ковины, телефонная будка.

Перешёл с: Улицы Уэст Ковины
05.01.

- Ну наконец-то, - пробормотал граф, когда тяжёлая дверь захлопнулась за ним.
Винсент на ощупь пробрался по трём коротким коридорам, призванным затормозить возможных атакующих, открыл внутреннюю дверь, и оказался в Убежище.
Кот торжественно потянулся, лёжа на полу прямо перед дверью. Фон Фортштау некоторое время смотрел на него, вспоминая, откуда же животное взялось внутри, потом покачал головой.
- Глупое ты животное. Нет у меня вашей еды. Кофе есть, разве что… И закуски для гостей. Кстати, много у меня бывает гостей, да?
Кот промолчал, да оно и понятно – Винсент говорил «простой» речью.
После ежеутреннего душа, граф, переодевшийся в домашний халат, сидел за столом, рассеянно водя пальцами по старинной фотографии, которую снял со стены.
На ней была запечатлена молодая девушка лет двадцати, с мягкими светлыми волосами и чуть широкими на взгляд критика скулами. Она весело смеялась с постаревшей жёлтой бумаги, дурашливо держа себя за короткое коричневое платьице – редкость в послевоенной Германии. Вентру неотрывно смотрел ей в глаза…
В Бункере царила тишина – хотя небольшой радиоприёмник в углу ловил местное радио, граф не стал включать его.
На следующую ночь у него была назначена встреча с Миллинером. И почему-то графу казалось, что Пеллегрини тоже захочет на ней присутствовать… Вальери вздохнул, его мысли вернулись к фотографии.
Через несколько минут он вернул фото на место, повесил халат в шкаф и улёгся на прохладные простыни, укрывшись одеялом.
- Ещё совсем немного… - прошептали его губы. Кот неотрывно глядел на него глазами-блюдцами.

21.00. Ночь со 2 на 3 мая.

Винсент потянулся и открыл глаза. Некоторое время полежал так, вглядываясь в белый оштукатуренный потолок, потом мягким движением поднялся.
Сегодня была необычная ночь – граф чувствовал это той самой частью подсознания, что смертные зовут интуицией. Набросив на плечи халат, Вальери неспешно подошёл к письменному столу, на котором, свернувшись в шар, спал бродячий кот, нашедший себе нового хозяина.
Вентру неожиданно рассмеялся, взглянув на себя в зеркало. «Неужто лишь один разговор способен так изменить человека?»
Да, из зеркала на него смотрел всё тот же человек, которым он когда-то был. Молодой восемнадцатилетний лейтенант, пошедший на фронт в возрасте, когда обычно заканчивают старшие классы школы. Граф фон Фортштау. Солдат Вальери. Один из последних осколков военной машины Третьего Рейха.
Нашедший ещё один путь к заветной цели.
Теперь движения графа стали деловитыми и быстрыми. Как обычно, он проверил записи камер внешнего наблюдения, числом четыре. Однако в отличии от предыдущих дней, теперь его глаза внимательно рассматривали каждое движение, записанное ими, рефлекторно фиксировали время, пытались выстроить тактическую схему.
Винсент взглянул на термометр. Около двадцати, значит, на улице в районе 15 градусов. Однако затем, по вновь проснувшейся привычке, он заодно посмотрел показания барометра – под семьсот тридцать.
Камеры показывали, что снаружи шёл дождь, судя по барометру, и не думавший прекращаться, а времени было мало.
«Придётся идти прямо так…»
За десять минут граф привёл себя в порядок, застелил постель так, что на ней не осталось ни одной складки, быстро выбрал себе наряд – твидовый костюм, шарф, коричневые туфли, поверх которого накинул пальто, оставив рукава болтаться за спиной. Потом граф, открыв нижний ящик прикроватной тумбочки, вытащил оттуда ещё два метательных ножа. На этом, к сожалению, его арсенал исчерпывался. Четыре легких и слегка изогнутых метательных ножика и старинная шпага из прекрасной толедской стали…
Шпагу он оставил в Бункере, но пару ножей вновь пристегнул к предплечьям, ещё пару – повесил на пояс, под пиджак.
После манипуляций с гардеробом Винсент встал перед зеркалом. Он понимал, что если неукротимая Пеллегрини всё же решит что-то сделать с Миллинером, первые подозрения, скорее всего, падут на него…
Винсент Вальери вздохнул, прикрывая глаза и выстраивая в уме образ… Образ человека, который никогда не существовал…
Узкая седая бородка клинышком…
Высокий лоб в морщинах…
Мощное телосложение пусть и пожилого, но всё ещё крепкого мужчины…
Глубокие карие глаза, испещрённые красными прожилками…
Стариковские кисти, смуглая от давнего загара кожа…
Седые волосы, убранные в конский хвост…
Облик не то седеющего мачо, не то итальянского дона, уже отошедшего от дел, но всё ещё поддерживающего форму. Граф распрямил спину и сурово сжал тонкие губы, довершая образ.
- Меня зовут… Антонио Армини, - глубоким мощным голосом проговорил он, неотрывно глядя на себя в зеркало. В зеркале вампир не изменился. Однако в собственном сознании Фортштау черты облика соединялись в одну… Кот со стола неотрывно глядел на преображающегося хозяина.
Затемнение. Маска Тысячи Лиц.
- Arrivederci,* - взмахнул граф рукой, покидая Бункер. Кот пулей выскочил вслед за ним.

Перешёл на: Улицы Уэст-Ковины

*До свидания (итал.)

Ночь со 2 на 3 мая. Около 03.30.
Перешёл из Даунтауна, через улицы и переулки Ковины

На обратном пути ничего примечательного не произошло - за исключением ещё одной аварии, да тревожных сообщений по радионовостям. Пожар, бойня в "Кремовой Розе", продолжающееся следствие по поводу поджога бензоколонки, ещё что-то.
"Кажется, мир радостно сходит с ума, подумалось графу. Надеюсь, я успею закончить свои дела раньше. А потом - хоть потоп, как говаривал старый Людовик..."
Фредерик высадил графа за три улицы от Бункера, пообещав хотя бы попробовать разузнать то, что требовалось Винсенту Вальери.
- До встречи, Фред, - попрощался фон Фортштау.
- Я боюсь, она будет скорее, чем мне хотелось бы, - усмехнулся Вейлер. - Ладно, шучу я. До скорого, Винсент!

Первую улицу, где ещё были люди, граф прошёл быстрым размеренным шагом, стараясь не обращать внимания на намокшие волосы, которые лезли в глаза, да на вмиг потяжелевшие полы пальто. А потом скрылся в Затемнении, проделав остаток пути без приключений.
В Убежище всё было примерно так же, как и вечером - разве что кота граф наконец выпустил - пусть бегает себе дальше по улицам, четырёхлапый... Странный отголосок жалости в странном, катившемся неизвестно куда по наклонным рельсам мире.
Лязгнули засовы, щёлкнули видеокамеры, заскрипели внутренние двери - все рубежи защиты, один за другим, пришли в дневную готовность.
А граф отправился в следующую ночь.

21.00. Ночь с 3 на 4 мая.

Граф проснулся, рефлекторным движением выполнив две вещи – хлопком ладони по верху старинного будильника он выключил его, а затем потянулся и зевнул. Если ему не изменяла память, этот «ритуал» он выполнял вот уже несколько лет, и не хотел от него отказываться. Определённого плана на нынешнюю ночь у Винсента не было – впрочем, он уже подозревал, что будет делать. Храм Золотого Дракона неудержимо манил его, и даже страх перед Второй Смертью не был достаточно весомым доводом против. Какая разница, если душа давно уже мертва? Впрочем, разница была, и Вальери прекрасно это осознавал.
«Пока ещё рано».
Потратив пятнадцать минут на пересмотр записей видеокамер, «утренний» душ и приведение себя в порядок, граф уселся за стол и ещё некоторое время посвятил разглядыванию фотографии в рамочке, лежавшей до того в ящике стола. Затем он аккуратно установил портрет в центре стола, поднялся и вышел из Бункера, не забыв прикрыться Затемнением на случай нежданных свидетелей.

Перешёл на Улицы и переулки Уэст-Ковины.

Перешёл из торгового центра «Вайолет».
00.10. Ночь с 3 на 4 мая.

Уже через полчаса езды по, как и всегда, шумным и полным транспорта улицам, Вальери вернулся в Убежище. С грохотом захлопнулась дверь, спала завеса Затемнения, лязгнули засовы. Небрежно швырнув пакет с вещами в угол, немец быстро переоделся из в старый, потрёпанный халат и уселся за столом, положив перед собой чистый листок бумаги и карандаш.
«Так… Надо, наверное, что-то уже решать…» неспешно подумал граф, привычным движением проводя рукой по лбу, а затем взял карандаш.
В центре листа Винсент нарисовал не очень ровный круг, потом поднял глаза от бумаги. Взгляд его, бессмысленно блуждавший по маленькому помещению, которое он с таким трудом привёл в более-менее обжитой вид, остановился на старой литографии, висевшей на стене между двумя ложными окнами – просто мощными лампами, завешенными плотными красными шторами. На литографии была улица: невысокие аккуратные дома, перед каждым из которых была обустроенная будто по линейке вымеренная площадка-палисад. Высокие бордюры и брусчатка вместо привычного теперь асфальта. Можно было заметить, что все дома на улице были практически одинаковы – лишь небольшие мелочи отличали один от другого. Граф знал практически каждую из этих мелочей. Он проскользил взглядом по двери с окном вместо верхней части, посмотрел на еле различимый дверной колокольчик… А потом медленно написал на бумаге, в центре круга: Саннар.
- Саннар, - повторил он вслух. – Саннар…
Едва слышно тикали старые часы, нарушая абсолютную тишину: мощная входная дверь и короткий коридор с множеством поворотов вслед за ней плотно отсекали звуки – те, которые смогли просочиться в закрытый ещё одной дверью подвал. Впервые граф задумался о том, что его Убежище отражает его самого – его анахроничную, строгую натуру без всяких излишеств и поблажек. Комната, где лишь старые картинки на стенах напоминают о когда-то полной красок жизни её обитателя. Винсент аккуратно открыл ящик стола, вытащил оттуда портрет в овальной рамке и поставил перед собой. На изображённое на нём лицо он старался не смотреть – зачем, если и так помнишь каждую мельчайшую деталь, каждый нюанс, каждую игру теней. Но всё же посмотрел.
Потом приписал на бумаге: секта. Обвёл слово кружком и провёл пунктирную линию между двумя кругами. Связь не доказана, журналист мог и ошибаться… но Винсент не думал, что Андерсон ошибся. Слишком точное описание. Слишком узнаваемый характер деятельности. Насчёт последнего утверждения, конечно, нельзя было быть уверенным, но граф всегда подозревал, что Ингерд связан с чем-то нечистым.
Мелким почерком внизу листа граф приписал несколько знакомых ему фамилий и нарисовал несколько стрелок.
Вейлер-->Вальери.
Бэйзил-->Андерсон-->?-->секта?
Пеллегрини-->?.
Гарибальди.
Смит.
Винд.
Лешан-->?.
И несколько других. Ему нужно было хотя бы примерно представить, как выстроить схему так, чтобы найти дорогу к центральному кружку.
«Слишком мало времени… слишком мало ресурсов…»
Винсент раздражённо отбросил в сторону карандаш. Нужна была информация, нужны были какие-то конкретные шаги, а не попытки выудить секту в омуте из людей и нелюдей – тем более, азиатском омуте.
«Проклятые Колдуны».
Граф продолжил рисовать дальше, часто прерываясь для того, чтобы рассмотреть фотографии или кинуть короткий, болезненный взгляд на портрет. Через полтора часа бумага стала напоминать план какого-нибудь лагеря партизан, и фон Фортштау отодвинул её в сторону, положив взамен чистую.
Лишь когда часы гулко щёлкнули медными шестерёнками, а короткая стрелка показала четыре часа, Винсент закончил свои попытки. А через некоторое время отправился спать.

4-5 мая, 20.58.

Вот уже десять минут Винсент сидел на постели, свесив ноги на пол и с мучительными гримасами потирая виски длинными своими пальцами. Графа мучила дилемма: каким же должен быть Настоящий Следователь? Этот вопрос заинтриговал его столь сильно, что он даже умудрился проснуться за две минуты до того, как прозвенел будильник. Феноменальный по меркам сверхпунктуального даже в таких вопросах графа случай.
Глаза Вальери рассеяно скользили по низкому потолку комнаты, подбирая в воображении те черты, которые, вероятно, соответствовали бы Настоящему Следователю. Да, следователь должен бы (по идее) быть умным и проницательным, однако, к сожалению, Винсент не умел каким-нибудь волшебным образом повышать эти в высшей мере полезные качества. Посему, за отсутствием возможности стать Настоящим Следователем, Вальери решил им хотя бы казаться. Иногда это бывает даже полезно.
Он поднялся, принявшись рассеянно прохаживаться по подвалу. Затем, когда его взгляд упал на лежавшие на столе листки, Винсент приблизился к столу и принялся рассеяно перебирать вчерашние схемы.
«Бред… какой ужасный бред… ничего конкретного я и не придум… ах нет. Всё же придумал».
Придумка, которой мысленно так гордился Винсент, оказалась настолько простой, что даже школьник-имбецил сообразил бы быстрее – порыться в Интернете, на сайте газеты «Эфир» на предмет упоминаемой позавчера Андерсоном статьи. Впрочем, родившись в те времена, когда слова «компьютер» просто не существовало, подчас сложно бывает приспособиться к другим реалиям бытия. Кроме того, Вальери помнил, что в течение получаса обязан присутствовать в «Регине» - может быть, Франческе удастся узнать больше, чем ему, и она позвонит. На несколько секунд Винсент прикрыл глаза, улыбнувшись при воспоминании о Тиа.
«Наверное, она – один из последних людей, кто видел меня при жизни… Интересно, это как-то сказывается на наших взаимоотношениях?»
- Кхм-хм, - прокашлялся граф, возвращаясь к реальности, полной сатанистами, репортёрами и мстителя… в смысле, следователями. Настоящими.
По мнению Фортштау, выглядеть ему следовало немолодым – это внушает уважение, а кроме того, меньше подозрений.
Откинувшись на жалобно скрипнувшую спинку деревянного стула, граф начал вырисовывать в мыслях свой новый образ.
«Наверное, нужны залысины, подумал Вальери далее. Интуитивно создают впечатление, что спорт и обладатель лысины несовместимы, особенно если и сама внешность будет непрезентабельной»…
Лицо… Вальери аккуратно постучал пальцами по столешнице, создавая в уме требуемый облик. А потом, когда новые черты лица, голоса и внешности были продуманы до конца, Винсент просто решил, даже нет, скорее… скорее он просто заставил себя знать, что выглядит именно так. И всегда выглядел так.
Выглядел плешивым пожилым человеком своего роста, худощавым, со сросшимися бровями и глубоко запавшими, очень усталыми глазами. Лицо, одутловатое от неумеренного употребления виски после тяжёлой работы, набрякшие мешки, трёхдневная щетина… Тот человек, которого старательно имперсонировал Винсент, никогда не следил за собой, много пил, о чём говорили прожилки на носу, и курил, отчего его зубы пожелтели. Разумеется, сигареты оставили свой след и на голосе – некогда имевший вполне неплохой баритон, теперь Настоящий Следователь говорил с лёгкой хрипотцой. И даже ногти обкусывал – видать, работа была нервной.

Дисциплина:

Через несколько минут прострации граф открыл глаза, чувствуя, как тяжело жить, как хочется послать наконец всё к чертям... Разумеется, это ощущение было ни чем иным, как психологическим проявлением столь глубокой подмены индивидуальности (как сказал бы, наверное, психолог-дегенерат), и на самом деле не являлось каким бы то ни было постоянным изменением характера.
«Кажется, получилось», с некоторым облегчением, Вальери принялся одеваться, выпотрошив мешок с купленной накануне дешёвой одеждой. Джинсы стиля «я-не-стадо-но-кажусь», какие-то ботинки-кроссовки на шнурках, рубашка, которая пришлась бы по вкусу любому клерку, коричневый жилет грубой вязки, а поверх – чуть великоватый пиджак. В карманы граф распихал всё то, что носил с собой обычно – ручку, блокнот, деньги, ключи…
Кольцо Винсент так и не заставил себя снять, но переодел его на другой палец, превратив его в символ развода. Заключающим штрихом образа стал небрежно обмотанный вокруг шеи шарф. Подумав ещё некоторое время, Вальери пристегнул к предплечьям ножи, а во внутренний карман убрал маленький дешёвый карманный фонарик.
«Вот. Теперь всё. Полчаса в «Регине», и, если результатов не будет, – пора приступать к настоящим поискам…»
Убедившись, что в подвале никого нет, Винсент покинул Бункер, запер дверь и прошагал к выходу на улицу, старательно обходя всегдашние лужи. Некоторое время подождав, Настоящий Следователь выбрался из своей норы, тщательно стараясь казаться как можно менее заметным и примечательным, а также держаться вдоль стены здания.

Дисциплина:

Лишь через несколько кварталов он остановил такси и помчался по привычному маршруту – в торговый центр.

Винсент: в Сенчури-сити.

Бросок Маски выполнен Рассказчиком.

Ночь с 4 на 5 мая, 05.00

Винсент из клуба, через город

Только добравшись, наконец, до своего Бункера, отгородившись от просыпавшегося мира стальной дверью с тремя замками, изогнутым коридором и ещё одной дверью, проверив видеокамеры и упав на кровать, Вальери почувствовал себя в безопасности. На какое-то время.
Мобильный телефон он с некоторой опаской выложил на середину стола и сдвинул все бумаги в стороны, затем отстегнул ножи, развесил облачение настоящего следователя по спинкам двух стульев и задумался. Первичная цель ненадолго, судя по всему, отходила в прошлое - или, если точнее, Винсенту нужно было придумать способ как-то направить своих новых союзников на нужную ему цель.
"Тиа сможет что-то придумать... Тиа умная. Не то что я..."
С этой мыслью граф отправился в следующую ночь.

Ночь с 5 на 6 мая, 21.20.

Вот уже десять минут Винсент сидел, закутавшись в старый, видавший виды халат, и бездумно смотрел на серые, будто выцветшие, литографии на стенах. Сегодня Бункер казался ему ещё меньше, обычно.
«Да какой это, Donnerwetter*, Бункер… Сарай под землёй, тьфу!»
Конечно, три небольших комнаты, одна из которых была целиком занята построенным из ДСП-панелей и гепроковых плит мини-лабиринтом, не были сараем, но лучше от этого графу не становилось.
Он скучал по поместью Фортштау, что в землях на востоке родной Германии. Скучал по луне, что, бывало, светила ясными ночами через широкие окна, расчерчивая квадратами света старинные коридоры и комнаты. Он скучал по своему кабинету, где, бывало, дожидались его по утрам несколько писем – от управляющего, от экономки, счета за обслуживание. Он скучал по столовой в западном крыле – продолговатом низком помещении, где прежде собирались немногочисленные гости старого Адольфа фон Фортштау, а впоследствии – ещё менее многочисленные гости самого Винсента.
Там тоже было одиноко. Но не так, как здесь, в этой тесной комнате, где едва умещались кровать, стол, стул, шкаф, тумбочка и напольные часы, которые давно не работали и стояли здесь ещё до появления Винсента.
«Скоро это закончится, всему этому придёт конец, Винни. Du stirbst, Vincente, du stirbst…**»
А ещё граф вспоминал об Анне. Не хотел вспоминать, но вспоминал. Настойчиво он гнал от себя этот эфемерный образ, что затмевал разум, мешал действовать холодно и осмотрительно, но Анна возвращалась. Ни выцветшие улицы Берлина с литографий, ни бумаги с именами бессмертных политиков Домена Лос-Анджелес, ничего не могло убрать её образ. Да и стоило ли существовать дальше без него? Без этой памяти, этого… маяка.
Тонкие пальцы графа стащили с руки серебряное кольцо и начали медленно вращать его, хотя Винсент не отдавал себе в этом отчёта.
«Вечно любим» - так гласила надпись. И фон Фортштау знал, что это правда. Было правдой.
И всегда останется правдой для него.
Винсент многое помнил – наверное, он мог бы написать книгу о своих воспоминаниях, и она стала бы бестселлером, или пылилась бы на полках немногочисленных библиофилов, интересующихся историей – ведь Винсент замечал, что с каждым годом люди читают всё меньше.
Он помнил парады на улицах Берлина. Помнил себя, совсем ещё молодого мальчишку, который стоял в аккуратной коричневой рубашке, вскинув руку к восходящему на сотнях винно-красных знамён черному солнцу, и с немым восхищением смотрел на невысокого усатого человечка, чьи речи гремели с трибуны, превращая ровные шеренги недавних детей в фанатичную боевую машину.
После этого была Белоруссия. Был Арденнский лес. Был офицер в поношенной форме, который с гордостью победителя высунулся по торс из люка советского танка.
И была Анна.
Вальери не помнил, как звали тех людей, что вошли в дом. Одного, кажется, как-то по-смешному – Сиргьей или Валодя. Или иначе. Интересно, их жизни – достойная плата за любовь?
Граф не заметил, что прошло почти два часа – из омута прошлого, в который его затягивало всё глубже и глубже, его вырвал странный посторонний звук.
Вентру с некоторым замешательством уставился на зазвонивший телефон, лихорадочно соображая, где же провод и как снять трубку. Затем, вспомнив инструкции, двумя пальцами поднял аппарат и аккуратно осмотрел на предмет того, не нужно ли нажать на какой-нибудь рычаг.
- Эээ... Ja? – спросил он, ткнув пальцем в зелёную трубку.
- Мистер Фортштау? Мне бы хотелось встретиться с вами. Как можно скорее, если возможно. Мне может понадобиться ваша помощь.
- Фройляйн... Ниддл, - после непродолжительной паузы отозвался Винсент. - Хорошо. Торговый центр "Вайолет", через полчаса - удобно?
- Было бы лучше, если бы вы приехали в Лонг-Бич.
- Я не очень хорошо ориентируюсь в городе, - помедлил Винсент. - Было бы хорошо, если бы Франческа встретила меня где-нибудь на подъездах...
- Франческа не сможет... хорошо, пусть будет "Вайолет". Через полчаса.
В голове у Винсента прозвенел тревожный колокольчик. Вернее, учитывая особенности психики данного господина, в его голове взвыла сирена авиационной тревоги, а батальоны в серых мундирах побежали ровными шеренгами по плацу подсознания.
- Так точно, фройляйн Ниддл, - спокойно ответил граф. - Надеюсь, что с ней всё в порядке.
Вероника положила трубку.
Фон Фортштау некоторое время слушал гудки, а потом, когда связь прервалась совсем, нервно отдёрнул руку от уха, подумав было, что нажал куда-то не туда.
Что-то было не так. Пеллегрини бы непременно встретилась с ним, если могла. А если не могла - ... хоть какое-то объяснение должно было последовать.
Никаких рациональных доводов в голове у Вальери не было. Графу просто казалось, что что-то совсем не так, как надо.
«Может быть, Пеллегрини убита вчера ночью по дороге домой. Может быть, военные действия начались спонтанно и застали неутомимую Тиа врасплох».
Винсент положил телефон на стол и потянулся к стоявшему в углу чёрному тубусу.
Шпага из толедской стали со свистом рассекла воздух – кисть Винсента двигалась настолько быстро, что, казалось, он орудует спицей, а не боевым клинком.
- Твоё время настало, die Tȍtenglȕck!*** – рассмеявшись, граф вбросил оружие в ножны и распахнул шкаф. Встретить Войну он хотел при полном параде.
Белоснежная сорочка, которая была идеально отглажена ещё давным-давно. Строгий чёрный галстук, высокие сапоги, брюки военного кроя и чёрный мундир с отверстием от пули в районе левого лёгкого.
Поверх этого самого отверстия граф аккуратно прикрепил награду, которой дорожил, пожалуй, даже больше, чем шпагой – Железный Крест.
Через десять минут он вышел из Убежища, прикрывшись Маской Тысячи Лиц, которую использовал вчера, и накинув поверх твидовое пальто, в котором ходил обычно.

Дисциплины за сцену:

Граф на улицы и переулки Ковины


* Проклятье! (нем.)
** Ты умрёшь, Винсент, ты умрёшь… (нем.)
*** Мёртвое счастье (нем.)

Телефонный разговор отыгран с фройляйн Ниддл.
Бросок Маски выполнен Рассказчиком.